Семьдесят килограмм белка
Добавлено: 14 мар 2018, 23:59
Автор - Slip
Спуск занял четыре минуты. Стены лифта из белого пластика, знакомые до последней царапинки, до плохо отмытого неприличного слова, люминесцентные лампы, одна из которых подмигивала уже четвертый день, потому что ее некому было заменить, объявление месячной давности о проведении собрания, распечатанное на ярко-желтом листке бумаги и приклеенное на четыре кусочка скотча… Привычные детали, на которые в будничной суете не обращаешь внимания. Сейчас Дэймон смотрел на них в последний раз.
Лифт вздрогнул, остановился. Створки разошлись. Выход в коридор, поворот направо. Освещение давно вырублено, но датчики движения ещё функционируют, услужливо зажигая светильники за несколько шагов до незваного гостя, и тут же экономно отключая их за его спиной. Дэймон был последним техником, еще не закончившим работу – на остальных участках жизнь замерла пару часов назад. Он не торопился: привык делать все на совесть, без спешки.
Длина коридора впечатляла даже когда он был ярко освещен, а уж сейчас, во мраке, он казался бесконечным. Дэймон шагал в гордом одиночестве, вспоминая, как ему приходилось сторониться важных археологов, серьезных администраторов, и даже суетливых курьеров – не мешай, мол, заниматься настоящим делом! Сейчас не было никого. Только он, и археологическая шахта номер три, аккуратно обшитая тем же белым пластиком.
Дверь в “усыпальницу” появилась из темноты неожиданно, он чуть не проскочил мимо. Остановился, приложил к замку идентификационную карточку, улыбнулся строгому предупреждению: “Срок действия пропуска истекает через 18 часов! Обратитесь к коменданту”. Вошел внутрь.
Археологи нашли восемь “усыпальниц”, в каждой по десять объектов, как они их называли. Дэймон подошел к первому. Вид дормонианца, застывшего много тысячелетий назад, мог напугать: огромный шар, почти три метра в диаметре, усыпанный колючими наростами, устало свесивший щупальца. Жуткое создание. Тем не менее, именно они оставили после себя самое невероятное культурное и техническое наследие в галактике! Ушли годы на раскопки, исследования, расшифровку и оцифровку того, что невозможно было вывезти. Но самое главное сделать не удалось – вернуть к жизни хотя бы одного из восьми десятков колючих шаров, окаменевших, впавших в анабиоз. Не помогли ни достижения землян, ни изучение технологий самих дормонианцев. Хотя все указывало на то, что они рассчитывали на пробуждение: системы жизнеобеспечения, почти вечные источники энергии…
Время на исследования неожиданно закончилось. Вторая звезда системы, казавшаяся стабильной, проснулась. Словно вулкан, ставший активным. Продолжать дальнейшие исследования на Дормони было опасно, и два месяца назад объявили эвакуацию, вывезли оборудование, найденные артефакты. Все, кроме объектов – навечно застывших аборигенов. Трогать их не решились, слишком велик риск разрушить окаменевшую структуру шаров. Нельзя было с уверенностью сказать, уничтожит ли разбушевавшаяся звезда планету, и все, что на ней находится, или ее воздействие окажется не столь губительным, но на всякий случай было решено оставить объекты в том состоянии, в котором они были найдены. Отключить системы, установленные людьми, оставив только родные, дормонианские.
Дело было не сложным. Дэймон подходил к очередному шару, срывал пломбу с контрольного пульта и отключал его. Щелк… Щелк… Щелк… Остался последний. Техник взглянул исподлобья на серые щупальца и колючки, попрощался с хорошим жалованьем, кормившим его семью последние годы, дернул рубильник. Перестали вращаться кулеры, затихли блоки питания. Тишина. Непривычная для этого места, пробирающая до мурашек.
Зашипела рация, заставив его вздрогнуть: “Шахта номер три, закончили отключение?”. Дэймон нажал кнопку, подтвердил завершение миссии. Направился к выходу.
“Белок!”.
Дэймон остановился. Оглянулся. Все оставалось недвижимым, в зале кроме него никого не было. Откуда взялось это слово? Он тряхнул головой.
“Белооок… Мне нужен белооок!”.
Встревоженный техник сжал руками виски. Галлюцинация? Непохоже.
И тут тишину разорвал громкий хруст! На поверхности только что отключенного шара змеилась трещина. Дэймон попятился, лихорадочно нащупывая кнопку рации. Каменная оболочка дормонианца раскололась, осыпаясь на пол мелкой крошкой. Огромный позеленевший шар, шевельнув щупальцами, выкатился из своего тысячелетнего ложа. Дэймон опустил руки, так и не включив рацию.
“Кто ты?”. Чужие мысли возникали в его сознании легко и непринужденно, как свои собственные.
Человек раскрыл рот, не зная, как ему поступить – ответить вслух, или просто подумать?
“Помоги мне. Пожалуйста!”.
– Я человек. Как я могу тебе помочь?
“Белок!” – снова повторило существо. “Мне нужен белок! Энергии почти не осталось. Я умру”.
– Сейчас! Сейчас… – Дэймон нажал кнопку, – Я помогу тебе… Эй, это третья! У меня тут… Дормонианец проснулся.
На том конце молчали. Техник слышал шипение эфира и чье-то настороженное дыхание. Наконец попросили:
– Повтори.
– Дормонианец! Он ожил!
– Слушай, парень. Я понимаю, придется искать другую работу и все такое, но эти выдумки тебе не помогут. Хватит валять дурака! Поднимайся и садись в челнок. На планете кроме тебя никого не осталось.
Дэймон посмотрел на шар.
– Никого не осталось, – повторил он, отключая рацию. Он вдруг понял, что никто не поможет. Надо подниматься на орбитальную станцию, объяснять, доказывать, уговаривать. Уговорит, конечно, и докажет, и объяснит, но сколько времени это займет? Пока спустятся, пока доставят какую-то еду.
– Сколько надо? Белка?
“Семьдесят килограмм, не меньше”.
– И долго ты без него протянешь?
“Минут десять”.
Семьдесят килограмм. И никого на всей планете. Кроме него, Дэймона. Его прошиб холодный пот. Шар медленно откатился назад.
“Нет”.
– Что?
“Так не думай. Ты не можешь”.
– Черт, конечно не могу! Кто из людей позволил бы себя слопать?! – Дэймон вытер испарину со лба, – Но ты последний. Если не я… Никто не спасет тебя. Мы так надеялись, столько всего перепробовали. Ваша цивилизация была лучшей находкой в истории человечества! И вот – последний. И никого рядом, кроме меня.
“Нет. Нельзя” – повторило существо, подворачивая под себя щупальца, словно испуганный котенок.
– Ты же умрешь, пока мы тут болтаем!
“Неважно”. По поверхности шара пробежала белая рябь. “Ммм… Боже, как же хочется белка!”.
– Скажи, как ты… Это сделаешь? – тихо произнес Дэймон и торопливо добавил, – Сделал бы, если б я согласился? Это больно?
“Ннет. Прикосновение щупальца и все. Дальше ты ничего не почувствуешь”.
Дэймон взглянул на серый кончик, торчащий из под дормонианца. Сделал шаг вперед.
– Все человечество проклянет меня, если я не спасу последнего.
Еще один шаг.
– Как я буду смотреть в глаза своим детям?
Еще шаг.
“А я? Как загляну в их разум?”.
– Просто не говори им, что ты меня сожрал!
“Я не…” – шар не успел домыслить. Дэймон бросился к нему, хватаясь рукой за щупальце. Его тело тут же обмякло, подчиненное чужим разумом. Прежде чем потерять сознание, он успел уловить голодное “белооок!!!”.
Когда шар выкатился на поверхность планеты, его уже встречали. Кто-то сообразил, догадался, поверил. Ошарашенные археологи, ксенобиологи, вооруженные дуболомы…
Дормонианец остановился, вздрогнул шарообразным телом, стряхивая пыль. Прислушался к множеству мыслей, окруживших его. Один человек вышел вперед, начал громко и односложно изъясняться о том, что земляне пришли с миром.
Последний из великой расы раскрыл на секунду свое тело, осторожно выпустив из него нечто.
Дэймон разлепил веки.
“Я жив?”.
“Конечно”.
“Но ведь ты должен был… Семьдесят килограмм белка…”.
“А это много?”.
“Это я! Весь я!”.
“Прости, не разобрался в вашей системе исчисления. Наверное, грамм. И, может быть, семь. Или семь десятых? Хм...”.
Дэймон почувствовал жжение на одном из пальцев правой руки. Посмотрел на него. Маленькая алая капля крови.
– Так чего же ты выкаблучивался?! – и уже про себя: “Почему сразу не взял каплю моей крови?”.
“Это не этично”.
Дэймон ошалело разглядывал большой зеленый шар.
“Спасибо, что разбудил, человек!”.
Спуск занял четыре минуты. Стены лифта из белого пластика, знакомые до последней царапинки, до плохо отмытого неприличного слова, люминесцентные лампы, одна из которых подмигивала уже четвертый день, потому что ее некому было заменить, объявление месячной давности о проведении собрания, распечатанное на ярко-желтом листке бумаги и приклеенное на четыре кусочка скотча… Привычные детали, на которые в будничной суете не обращаешь внимания. Сейчас Дэймон смотрел на них в последний раз.
Лифт вздрогнул, остановился. Створки разошлись. Выход в коридор, поворот направо. Освещение давно вырублено, но датчики движения ещё функционируют, услужливо зажигая светильники за несколько шагов до незваного гостя, и тут же экономно отключая их за его спиной. Дэймон был последним техником, еще не закончившим работу – на остальных участках жизнь замерла пару часов назад. Он не торопился: привык делать все на совесть, без спешки.
Длина коридора впечатляла даже когда он был ярко освещен, а уж сейчас, во мраке, он казался бесконечным. Дэймон шагал в гордом одиночестве, вспоминая, как ему приходилось сторониться важных археологов, серьезных администраторов, и даже суетливых курьеров – не мешай, мол, заниматься настоящим делом! Сейчас не было никого. Только он, и археологическая шахта номер три, аккуратно обшитая тем же белым пластиком.
Дверь в “усыпальницу” появилась из темноты неожиданно, он чуть не проскочил мимо. Остановился, приложил к замку идентификационную карточку, улыбнулся строгому предупреждению: “Срок действия пропуска истекает через 18 часов! Обратитесь к коменданту”. Вошел внутрь.
Археологи нашли восемь “усыпальниц”, в каждой по десять объектов, как они их называли. Дэймон подошел к первому. Вид дормонианца, застывшего много тысячелетий назад, мог напугать: огромный шар, почти три метра в диаметре, усыпанный колючими наростами, устало свесивший щупальца. Жуткое создание. Тем не менее, именно они оставили после себя самое невероятное культурное и техническое наследие в галактике! Ушли годы на раскопки, исследования, расшифровку и оцифровку того, что невозможно было вывезти. Но самое главное сделать не удалось – вернуть к жизни хотя бы одного из восьми десятков колючих шаров, окаменевших, впавших в анабиоз. Не помогли ни достижения землян, ни изучение технологий самих дормонианцев. Хотя все указывало на то, что они рассчитывали на пробуждение: системы жизнеобеспечения, почти вечные источники энергии…
Время на исследования неожиданно закончилось. Вторая звезда системы, казавшаяся стабильной, проснулась. Словно вулкан, ставший активным. Продолжать дальнейшие исследования на Дормони было опасно, и два месяца назад объявили эвакуацию, вывезли оборудование, найденные артефакты. Все, кроме объектов – навечно застывших аборигенов. Трогать их не решились, слишком велик риск разрушить окаменевшую структуру шаров. Нельзя было с уверенностью сказать, уничтожит ли разбушевавшаяся звезда планету, и все, что на ней находится, или ее воздействие окажется не столь губительным, но на всякий случай было решено оставить объекты в том состоянии, в котором они были найдены. Отключить системы, установленные людьми, оставив только родные, дормонианские.
Дело было не сложным. Дэймон подходил к очередному шару, срывал пломбу с контрольного пульта и отключал его. Щелк… Щелк… Щелк… Остался последний. Техник взглянул исподлобья на серые щупальца и колючки, попрощался с хорошим жалованьем, кормившим его семью последние годы, дернул рубильник. Перестали вращаться кулеры, затихли блоки питания. Тишина. Непривычная для этого места, пробирающая до мурашек.
Зашипела рация, заставив его вздрогнуть: “Шахта номер три, закончили отключение?”. Дэймон нажал кнопку, подтвердил завершение миссии. Направился к выходу.
“Белок!”.
Дэймон остановился. Оглянулся. Все оставалось недвижимым, в зале кроме него никого не было. Откуда взялось это слово? Он тряхнул головой.
“Белооок… Мне нужен белооок!”.
Встревоженный техник сжал руками виски. Галлюцинация? Непохоже.
И тут тишину разорвал громкий хруст! На поверхности только что отключенного шара змеилась трещина. Дэймон попятился, лихорадочно нащупывая кнопку рации. Каменная оболочка дормонианца раскололась, осыпаясь на пол мелкой крошкой. Огромный позеленевший шар, шевельнув щупальцами, выкатился из своего тысячелетнего ложа. Дэймон опустил руки, так и не включив рацию.
“Кто ты?”. Чужие мысли возникали в его сознании легко и непринужденно, как свои собственные.
Человек раскрыл рот, не зная, как ему поступить – ответить вслух, или просто подумать?
“Помоги мне. Пожалуйста!”.
– Я человек. Как я могу тебе помочь?
“Белок!” – снова повторило существо. “Мне нужен белок! Энергии почти не осталось. Я умру”.
– Сейчас! Сейчас… – Дэймон нажал кнопку, – Я помогу тебе… Эй, это третья! У меня тут… Дормонианец проснулся.
На том конце молчали. Техник слышал шипение эфира и чье-то настороженное дыхание. Наконец попросили:
– Повтори.
– Дормонианец! Он ожил!
– Слушай, парень. Я понимаю, придется искать другую работу и все такое, но эти выдумки тебе не помогут. Хватит валять дурака! Поднимайся и садись в челнок. На планете кроме тебя никого не осталось.
Дэймон посмотрел на шар.
– Никого не осталось, – повторил он, отключая рацию. Он вдруг понял, что никто не поможет. Надо подниматься на орбитальную станцию, объяснять, доказывать, уговаривать. Уговорит, конечно, и докажет, и объяснит, но сколько времени это займет? Пока спустятся, пока доставят какую-то еду.
– Сколько надо? Белка?
“Семьдесят килограмм, не меньше”.
– И долго ты без него протянешь?
“Минут десять”.
Семьдесят килограмм. И никого на всей планете. Кроме него, Дэймона. Его прошиб холодный пот. Шар медленно откатился назад.
“Нет”.
– Что?
“Так не думай. Ты не можешь”.
– Черт, конечно не могу! Кто из людей позволил бы себя слопать?! – Дэймон вытер испарину со лба, – Но ты последний. Если не я… Никто не спасет тебя. Мы так надеялись, столько всего перепробовали. Ваша цивилизация была лучшей находкой в истории человечества! И вот – последний. И никого рядом, кроме меня.
“Нет. Нельзя” – повторило существо, подворачивая под себя щупальца, словно испуганный котенок.
– Ты же умрешь, пока мы тут болтаем!
“Неважно”. По поверхности шара пробежала белая рябь. “Ммм… Боже, как же хочется белка!”.
– Скажи, как ты… Это сделаешь? – тихо произнес Дэймон и торопливо добавил, – Сделал бы, если б я согласился? Это больно?
“Ннет. Прикосновение щупальца и все. Дальше ты ничего не почувствуешь”.
Дэймон взглянул на серый кончик, торчащий из под дормонианца. Сделал шаг вперед.
– Все человечество проклянет меня, если я не спасу последнего.
Еще один шаг.
– Как я буду смотреть в глаза своим детям?
Еще шаг.
“А я? Как загляну в их разум?”.
– Просто не говори им, что ты меня сожрал!
“Я не…” – шар не успел домыслить. Дэймон бросился к нему, хватаясь рукой за щупальце. Его тело тут же обмякло, подчиненное чужим разумом. Прежде чем потерять сознание, он успел уловить голодное “белооок!!!”.
Когда шар выкатился на поверхность планеты, его уже встречали. Кто-то сообразил, догадался, поверил. Ошарашенные археологи, ксенобиологи, вооруженные дуболомы…
Дормонианец остановился, вздрогнул шарообразным телом, стряхивая пыль. Прислушался к множеству мыслей, окруживших его. Один человек вышел вперед, начал громко и односложно изъясняться о том, что земляне пришли с миром.
Последний из великой расы раскрыл на секунду свое тело, осторожно выпустив из него нечто.
Дэймон разлепил веки.
“Я жив?”.
“Конечно”.
“Но ведь ты должен был… Семьдесят килограмм белка…”.
“А это много?”.
“Это я! Весь я!”.
“Прости, не разобрался в вашей системе исчисления. Наверное, грамм. И, может быть, семь. Или семь десятых? Хм...”.
Дэймон почувствовал жжение на одном из пальцев правой руки. Посмотрел на него. Маленькая алая капля крови.
– Так чего же ты выкаблучивался?! – и уже про себя: “Почему сразу не взял каплю моей крови?”.
“Это не этично”.
Дэймон ошалело разглядывал большой зеленый шар.
“Спасибо, что разбудил, человек!”.